Самим по себе им было бы трудно обьединиться, они друг друга очень не любили. Hо, как и было сказано, папа может быть очень опасным врагом. Юлий II обьявил Крестовый поход. Считалось, что покорение Венеции будет первым, прелиминарным шагом к войне с турками, и кто стал бы с этим спорить, коли такое мнение было освящено самим папой римским? 10 декабря 1508 года в Камбре [4], во Франции, для войны с Венецией был образован союз.
Он получил название Камбрейской лиги.
II
В последнюю минуту, по-видимому, папу Юлия все-таки посетили сомнения относительно мудрости его решения использовать кувалду для того, чтобы расколоть орех. Oн предложил венецианцам сделку: они отдают ему свои владения в Романье, а он оставит свои усилия по сколачиванию Крестового похода против светлейшей Республики.
Венецианцы, как это ни странно, отказались.
Почему они это сделали, непонятно. Безусловно, они не могли бы выстоять против одновременного удара трех великих держав Европы – но то ли они надеялись на то, что громоздкая коалиция развалится сама по себе, то ли надеялись на ловкость своих дипломатов, которые сумеют перессорить противников Венеции, то ли полагали, что сделать уже ничего нельзя, что нападение на них так или иначе неизбежно и уступка папе его бывших владений уже ничего не даст – не знаю. Сказать что-то определенное трудно, но факт остается фактом – компромисса, предложенного им папой, они не приняли.
Война началась, и первыми в бой против Венеции вступили французы. Венецианские наемники, которыми командовали кондотьеры из семьи Орсини, сражались так удачно, что добрых три недели французские войска ничего не могли с ними поделать, хотя их было вдвое больше – 30 тысяч человек против 15 тысяч на службе у венецианцев. Но 14 мая 1509-го в битве при Аньяделло, недалеко от Кремоны, численность французской армии дала себя знать, да и командиры наемных войск понаделали ошибок. Последовал страшный разгром, потери венецианских войск составили 4 тысячи убитыми, ранеными и пленными, потеряно было 20 пушек.
После разгрома к тому же случилось то, что обычно и случается – началось повальное дезертирство.
Впечатление, конечно, было сильным. В Венеции, по показаниям мемуаристов тех лет, при получении известий о результате битвы дож и окружающие члены Большого Совета заплакали.
Макиавелли в своем «Государе» напишет, что в результате сражения под Аньяделло Венеция « в один день потеряла то, что с огромными усилиями собирала восемьсот лет».
Не очень понятно, откуда тут взялись 800 лет – по-видимому, он считал, начиная со дня основания Республики Венеция. Свои владения на материке венецианцы начали собирать только с 1405 года, то есть примерно за один век до случившейся с ним в 1509 году катастрофы. Но разгром, конечно, выглядел решающим поражением Венеции – по крайней мере, так думали почти все европейские дипломаты и политики.
Были, однако, и исключения. Например, Никколо Макиавелли очень даже сомневался в окончательности победы коалиции. Он писал членам Синьории, что покорить бывшие венецианские владения будет очень трудно, потому что Венеция мудро управляла своими территориями: налоги были невелики, и произволу местного дворянства в отношении крестьян был положен твердый предел, – так что новых господ народ встретил враждебно.
Это, пожалуй, было нечто новое в отношении подсчета военного потенциала – Синьория обычно ограничивалась просто оценкой количества войск и денег, которыми располагали стороны конфликта, « классовый подход» был ей неведом.
Однако куда важнее мнения флорентийского дипломата была реакция на произошедшее несчастье в самой Венеции. И дож, и Большой Совет Светлейшей Республики, что называется, « утерли слезы» – началась спешная программа перевооружения.
У Республики, помимо ее титула «Светлейшей», было и еще одно название – Республика Святого Марка. Как известно, существуют четыре Евангелия, и каждый из авторов этих Евангелий имел особый знак, а всего иx было четыре: бык, орeл, человек (или ангел) и лев. Святой Марк, покровитель Венеции, был одним из четырех евангелистов, и его символом был лев [5].
Венецианский Лев святого Маркаизображался с раскрытой книгой, на страницах которой можно прочесть латинскую надпись PAX TIBI MARCE EVANGELISTA MEUS ( Мир тебе, Марк, мой Евангелист).
Bо время военных действий книга в лапе у Льва заменялась на меч.
III
И меч этот оказался хорош и отточен. В срочном порядке был проведен набор солдат, в Ломбардии в считаные недели против французских войск был образован заслон. Когда командующий венецианской армией Питильяно неожиданно умер, командование было доверено лицу гражданскому, «проведитору» Андреа Гритти. «Проведитором» назывался чиновник, призванный наблюдать за действиями командиров наемников, которые нанимались Республикой Венецией, в своем роде как бы комиссар. Должность была не командной, скорее контролирующей, и в значительной степени административной.
Ho Андреа Гритти под давлением обстоятельств взял на себя непосредственное командование и немедленно перешел в контрнаступление. Французы не могли быть повсюду – и Гритти освобождает Падую, потерянную после Аньяделло. К тому времени, как он потерпел неудачу и попал в плен, Гритти успел отбить у французов еще и Брешию и Бергамо. В общем, к моменту его пленения худшее для Светлейшей Республики было уже позади.
В те времена управление Венецией было полностью сосредоточено в руках аристократии, так называемых нобилей. Они располагали самым разнообразным практическим опытом – в одном лице достойный своего статуса аристократ должен был соединять качества и моряка, и солдата, и дипломата, и купца, и администратора.
И результат получался впечатляющим – как мы видели на примере Андреа Гритти.
Благодаря опытности и твердости венецианских правителей и непредусмотрительности и несогласиям их врагов дело приняло другой оборот. Король Испании, Фердинанд, получив апулийские города, отступил от антивенецианской коалиции. Bслед за этим венецианцы вступили в переговоры и с Юлием II, который поссорился с французским королем.
Получив обратно все свои владения в Романье, добившись освобождения духовенства от налогов и свободной торговли для своих подданных на Адриатическом море, папа заключил мир с Венецией и снял с неe отлучение от церкви, которое он было на нее наложил.
Надо сказать, что на венецианское духовенство это отлучение ни малейшего впечатления не произвело – лояльность венецианских священников целиком и полностью принадлежала их Республике. Тем временем пыль несколько улеглась, папа римский поглядел на результаты своей горячности, и они ему не слишком-то понравились. Спор с Венецией уже не казался ему столь важным, тем более что все его требования к ней оказались выполнены.
Ситуация поменялась настолько, что Юлий II теперь считал главным врагом уже не Венецию, а Францию, и отлучение с Республики Святого Марка снял в немалой степени еще и потому, что надеялся этим досадить Людовику XII.
Oн говорил, что «даровав Венеции отпущение, он всадил кинжал в сердце короля Франции» – это вряд ли понравилось в Париже. Отношения междy Римом и Парижем стремительно портились.
A отношения между Римом и Венецией стремительно улучшались – и к весне 1510-го между ними возник уже и формальный союз, направленный против Франции. Такая резкая перемена фронта была необычной даже для Италии начала XVI века.
На сторону Франции встал герцог Феррарский – и папа Юлий II решил расширить папское государство путeм аннексии герцогства Феррара. В результате основными противниками в войне стали не Франция и Венеция, а Франция и папа. В июле 1510-го объединeнные силы папы и Венеции попытались выбить французов из Генуи. Хотя попытка и закончилась неудачей, но слухи о том, что армия из 15 тысяч швейцарцев, которых папе удалось нанять в мае, собирается по пути в Феррару захватить Милан, послужили причиной стремительного возвращения французской армии к Милану; оставшихся на местах сил было недостаточно, чтобы помешать венецианцам вернуть себе Тревизo. Тем временем папа признал Фердинанда Арагонского королeм Неаполя и распространил по всему христианскому миру буллу, в которой предал анафеме и отлучил от церкви герцога Феррарского.