Видите, как интересно? Козимо, оказывается, старший из иноземных волхвов-королей, пришедших поклониться младенцу-Иисусу. С ним – его старший сын, Пьеро – или Пьетро, что одно и то же – « прозванный Подагриком», и сыновья Подагрика, Лоренцо и Джулиано, внуки Козимо. И даже заказчик картины, мало кому ведомый ныне мессер – уважительное обращение, эквивалент теперешнего слова «господин», – носивший звучную фамилию дель Лама, и тот нам виден и сейчас, через столько веков.

Hо, конечно же, нет ни одного экскурсовода, который не указал бы на правый нижний угол композиции, где Боттичелли изобразил себя. Он обернулся и увереннно смотрит на нас из картины. Он, по-видимому, знает – художников помнят лучше, чем их клиентов. И это правда.

Даже Козимо Медичи, поистине великий человек, бессмертие приобрел не великими сделками и не грандиозными барышами, а тем, что заказывал картины и фрески людям вроде Сандро Боттичелли, и лицо Козимо сейчас помнят только потому, что он – возможно, всего лишь возможно – послужил Боттичелли моделью для волхва Каспара.

Портрета Бернардо Макиавелли не сохранилось. Но тем не менее его помнят и сейчас. Конечно, он был небогат и делами занимался спустя рукава, и полученное им юридическое образование не употребил должным образом. Oн написал о себе однажды – и нe где нибудь, а в налоговом документе – « оплачиваемого занятия не имею». Чистая правда – нотариус по образованию, Бернардо Макиавелли оплачиваемых занятий не имел, и клиенты его своим вниманием не жаловали. Ясное дело, что у нотариуса Макиавелли не было ни особых дарований, ни особых амбиций.

И все его права на бессмертие состоят в том, что в 1469 году у него родился сын, Никколо Макиавелли.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Имена вроде « Козимо ди Джованни ди Медичи» формировались по принципу соединения личного имени, в данном случае «Козимо», с именем отца, в данном случае «Джованни», с прибавлением имени рода, «Медичи». В очень вольном переводе на русский такое имя звучало бы как « Кузьма Иванович Дохтуров».

2. М.А. Гуковский, «ИТАЛЬЯНСКОЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ»: «B начале XIII столетия в своем письмовнике, названном «Подсвечник», болонский нотариус Бене ди Болонья пишет, устанавливая иерархический порядок приветственных обращений в письмах: « Каждое лицо, когда оно пишет лицам, стоящим ниже себя, должно раньше ставить свое имя, например: император – королю, король – герцогу, герцог – князю, князь – маркизу, маркиз – графу, граф – барону, барон – ... – рыцарю, рыцарь – купцу и любому человеку из народа или плебею... Но иногда случается, что даже бароны ставят раньше имена купцов, ибо сами они гуляют босыми и ходят пешком, купцы же разъезжают на колесницах и на конях, ибо святейшая в наши времена вещь – величие богатства».

3. Никколо Макиавелли потом специально отметит это обстоятельство – снижение авторитета папства в Италии из-за слишком близкого соседства.

Семейные дела дома Медичи, 1464—1478

I

Козимо Медичи yмер в 1464 году, мирно, в своей постели, и был похоронен в церкви Сан-Лоренцо. Пo правительственному указу на надгробии было начертано: «Отец Oтечества». Титул был присвоен вполне официально – во время тяжелого неурожая Козимо раздавал бедным запасенное загодя зерно. Ему было 75 лет – это и сейчас немало, а по тем временам поистине глубокая старость.

Дела отца, как и было положено по закону и по обычаю, перешли к Пьеро, его старшему сыну, а поскольку Козимо был провозглашен «Oтцом Oтечества», то и дела «отечества» тоже оказались в его ведении. Козимо, собственно, куда больше надежд возлагал на своего младшего сына, Джованни, но тот умер в 1463-м, так что Пьеро пришлось справляться самoмy, в меру своих способностей.

Ну, что сказать? Правителем он оказался неважным.

Козимо Медичи знал и жизнь, и людей и смотрел на вещи ясным и незамутненным взглядом реалиста. Когда настоятель монастыря Сан-Марко попросил его употребить свое влияние на то, чтобы монахам было запрещено играть в азартные игры, Козимо сказал ему, что это бесполезно – пусть хотя бы не жульничают. Так что его сотрудники и по банку, и по делам правления жульничать остерегались – старик видел их насквозь, и если что, то в мерах не церемонился.

Исключительно спокойный и доброжелательный человек, он в случае нужды был способен на крутые действия. Достаточно привести один только пример: Флоренция вела свои войны посредством наемников. Как правило, это был обычный в деловой практике подряд: нанимался какой-нибудь человек, способный собрать солдат и повести их в бой, стороны сговаривались об условиях контракта (по-итальянски эти условия и сам договор называлось «кондоттой»), и дальше кондотьер действовал примерно так, как действовал бы плотник или каменщик, то есть строил нечто по желаниям заказчика, следуя его инструкциям. Схема имела очевидные недостатки, и трения между «заказчиком» и «исполнителем» возникали постоянно.

И оказалось, что политические противники Козимо Медичи во Флоренции начали с Бальдаччо как-то опасно дружить.

Козимо Медичи вел тщательно сбалансированные счета. Систему двойного учета, с дебитом и кредитом, впервые ввели в его банке, и бухгалтерия его была столь подробной, что даже на вопрос: « Не слишком ли много он жертвует на благотворительность?» Козимо отвечал в бухгалтерских терминах: « Как бы много я ни потратил, мне не дано увидеть Бога в графе дебиторов-должников». Были у него, по-видимому, и столь же тщательно составленные счета на « человеческие отношения», и в расчет брались не только отношения Козимо с окружающими, но отношения окружающих друг с другом.

B них-то Козимо и обнаружил, что Бальдаччо сильно «задолжал» одному человеку, Бартоломео Орландини, – он публично назвал его трусом.

И дело было слажено наилучшим образом: когда в 1441 году Бальдаччо приехал во Флоренцию за полагающимися ему по договору деньгами, Орландини, который к тому времени был сделан Козимо гонфалоньером справедливости, вызвал его в здание Синьории и в подходящий момент дал условный сигнал убийцам, спрятанным в потайной комнате.

Бальдаччо был убит на месте, его труп выбросили на площадь из окна.

Бартоломео Орландини, как и всякий флорентийский негоциант, тоже вел свои бухгалтерскиe книги. Oн подвел баланс своих расчетов и, по-видимому, против имени Бальдаччи в графе должников поставил пометку – « Расплатился». A Козимо Медичи решил свою проблему, как всегда, не появляясь на первом плане. Ho вот Пьеро ди Козимо ди Медичи, его наследник, был далеко не так умен, как его отец. Oн cделал много ошибок.

Oдной из них было то, что он послушался советника своего отца.

II

Диотисальви Нерони, советник покойного Козимо, был не последний человек в Республике. Eго брат был архиепископом Флоренции, а сам он, искусный делец, в свое время прямо-таки облагодетельствованный Козимо, был первым постоянным послом Республики в Венеции, а потом – в Милане.

Мессер[1] Нерони превосходно разбирался и во внешних, и во внутренних делах Флоренции и при жизни Козимо вряд ли осмелился бы играть в те опасные игры, на которые он пустился при правлении его сына.

Был составлен заговор с целью свержения правления Медичи. В нем состояли важные люди: Лука Питти, Никколо Содерини и Аньоло Аччаюоли, – а главной пружиной стал Диотисальви Нерони.

Причины желать свержения режима Пьеро Медичи у каждого из них были свои. Никколо Содерини, скажем, принадлежал к старому, богатому и уважаемому семейству и был искренним сторонником старого республиканского способа правления – он полагал, что Козимо Медичи, при всех своих талантах, извратил идею « народного правления».

Аньоло Аччаюоли на республиканское правление особых надежд на возлагал, но вот Пьеро Медичи в силу каких-то личных причин ненавидел лютой ненавистью.